Дорога на север

— Да, Бог оставил нас, — сказал молодой узколицый шкипер, затянувшись и выпустив сизые клубы “готлунгской смеси”, крепчайшего табака западных мореходов. Его корабль лишь вчера вошел в бухту небольшого северного портового городка, лежащего на перешейке и соединяющего материк с Драконьим полуостровом. Он прибыл с Вестфилда и потому простоял целый день без выгрузки, подвергаясь тщательному осмотру.

— Какого бога ты имеешь в виду, парень? — спросил моряка сидевший напротив кряжистый старик в рыбацкой одежде.

— Конечно, нашего общего Спящего бога, — невозмутимо ответил капитан из клубов дыма.

И тут таверна взорвалась от возмущенных криков. Сидевшие за столами люди, а большинство из них были славарды, местные рыбаки и китобои, повскакали со своих скамеек и, обернувшись к узколицему, выкрикивали проклятья и угрозы. Но больше всех бушевал старик.

— Вы грязные, завистливые и жадные готлунгские свиньи притащили на нашу землю своего немощного бога, который только и может, что спать, сожгли наших северных богов, осквернили святые места. Мало того, вы втянули нашу безмозглую знать в ваши дрязги и в довершение всего занесли нам заразу, от которой вымирают целые селения.
Шкипер медленно встал, выбил о стол трубку, за ним поднялись и другие готлунги.
Их руки легли на рукояти мечей.

Узколицый, смерив старика недобрым взглядом, с трудом подбирая слова, ему плохо давался язык славардов, произнес севшим от ярости голосом:
— Из уважения к твоим сединам, старик, я не отвечу бранью на твою брань. Но скажи мне, разве плохо вам жилось со всеми вместе, до того дня, когда брат поднял руку на брата и рухнул императорский дом. Разве ваши товары не шли в разные концы единого государства, и разве не Спящий бог помогал вашему благополучию? Да, мы дали вам новую веру. Но вы сами отвергли старых богов, а ваша знать, выслуживаясь перед императором, наперегонки уничтожала прежних идолов и их капища, отрывая на их месте подземные храмы.

— Врешь, крыса! — крикнул старый рыбак. — Я был ребенком, когда в нашу деревню пришли готлунги. Да, с ними был и наш ярл, но он был один, без дружины,  и уже не мог ничем и никем распоряжаться. Ваши люди схватили жреца и пытались заставить его отказаться от старых богов. Но он плюнул в лицо псу-готлунгу, командовавшему отрядом, и проклял ярла за его предательство. Тогда готлунги залили жрецу в горло расплавленный свинец, чтобы не мог он больше никого обличать. И так было везде на побережье.

— Раньше готлунгские няньки пугали детей именем славарда. Сегодня же северяне своими бородами чистят сапоги готлунгам, — за спиной старика вырос мощный светловолосый воин. В руках он держал боевой топор на длинной рукояти.

На мгновение в таверне воцарилась полная тишина. Но тут раздались сразу несколько голосов.

— Не бывать этому!

— Режь готлунгских свиней!

В воздухе замелькали длинные ножи рыбаков, мечи и топоры воинов. В ход пошли тяжелые столы и скамейки.

Небольшая кучка готлунгов, обороняясь от наседавших на них северян, медленно отступала к выходу. Славарды яростно нападали, но из-за тесноты лишь мешали друг другу. Вскоре сражение выплеснулось на улицу и словно снежный ком покатилось к бухте, обрастая новыми бойцами. Остановить кровопролитие уже не было никакой возможности.

Лишь один человек из посетителей таверны не вмешался в этот конфликт. Он сидел в самом дальнем углу и, надвинув на лицо капюшон своего плаща, мирно курил, во всяком случае, так казалось.

Когда сражавшиеся покинули таверну, человек встал, выбил короткую походную трубку, сложил в свой дорожный мешок вяленую рыбу и хлеб, которые принес ему хозяин, закинул мешок за спину, там же закрепил меч в потертых старых ножнах, взял в руки посох и, расплатившись с хозяином, вышел во двор через заднюю дверь.

Человека звали Хаки Волк, был он благородного происхождения, о чем свидетельствовали фамильная фибула на его плаще и золотой браслет на его правом запястье, подаренный королем Севера за верную службу.

Крупная заваруха, начатая в таверне и продолженная на улицах городка, позволила Хаки незамеченным уйти в горы. Путь его лежал на север, в замок короля Торисмунда. Недавно Волк получил от него послание, который принес специально обученный сокол. В нем сообщалось, что король собирает верных ему людей для участия в далекой и опасной экспедиции. Сам Хаки не понимал, зачем в это смутное время, когда империя распадается, и осталось так мало людей, готовых встать на ее защиту, устраивать гибельное плавание лучших из лучших в поисках миража, мифического острова из древних легенд. Но как верный вассал Хаки сразу откликнулся на зов и собрался в дорогу, благо на это не потребовалось много времени. Все богатство воина составляли меч и две упомянутые драгоценные вещи.

Поднявшись на гору, Волк в последний раз оглянулся на городок, на корабли, стоявшие в бухте, поправил дорожный мешок за спиной и зашагал по тропе, поднимаясь все выше и выше в горы.

Поначалу идти было легко. Светило солнце. Леса, растущие на склонах гор, радовали глаз. Нередко на его пути встречались большие стада овец, несколько раз олени пересекали тропу. Но постепенно ели и сосны уступили место кустарникам, а потом и вовсе низеньким карликовым деревцам, мху и лишайникам. Из живности теперь попадались разве что лемминги, из-под самых ног прыскавшие в разные стороны, да пасущиеся на каменистых склонах овцебыки.

Погода испортилась. Зарядил мелкий дождь. Хаки тут же весь вымок. Спасало только то, что шерстяная одежда и плащ, даже намокшие, хорошо сохраняли тепло. Но в течение последних нескольких дней он так и не смог просушиться. Даже когда прекращался дождь, лежавшие в распадках и седловинах гор облака окутывали путника промозглой сыростью.

Его башмаки стали скользкими, так же как и тропа, по которой он шел. Приходилось с величайшей осторожностью переходить по мокрым валунам бурные, вспухшие от дождей горные речки, или преодолевать предательскую подвижную морену, готовую осыпаться под ногами и увлечь путника в бездонную пропасть.

Хаки Волк сильно вымотался. Он шел уже пять дней и не видел человеческого жилья. Здесь в северной горной тундре разве сумасшедший рискнет построить дом. Однако, преодолев очередной перевал, неожиданно для себя Хаки увидел строения.
Сомнения не было — это хутор. Но откуда он тут взялся? Хаки часто ходил здесь и никогда не видел его. Да и на побережье не было слышно, чтобы кто-то хотел строиться на этом пустынном месте. Волк осторожно спустился по склону в долину и подошел к хутору.

Ничего необычного он не заметил. Строения такие, как приняты у северных славардов, из камня и дерна. Только стропила да внутренняя обшивка стен в таких постройках делались из дерева. Ближе к нему располагался большой дом для семьи, соединенный с рабочими помещениями и амбаром. Чуть поодаль стояли хлев, конюшня и кузница.

«Вроде бы всё на месте, — подумал Хаки Волк. И все же он не был спокоен. И тут вдруг понял, что мешает ему, — он не слышал звуков, которые обычно сопровождают жизнь сельского дома. Никто не работал в кузнице, хотя из отверстия под крышей вился дымок, не плакал ребенок, не блеяли овцы, не кудахтали куры…
Дверь дома оказалась открытой. Хаки подошел к ней и позвал:
— Эй, хозяева!

Ему ответили только створки двери, скрипнувшие на ветру.
— Есть кто дома? — еще громче крикнул воин.

И опять молчание.

Волку стало не по себе. Некоторое время он стоял неподвижно, вслушиваясь в эту мертвую тишину. Потом потянул меч из ножен и переступил порог.
В доме пылал очаг, земляной пол был чисто выметен, меховые одеяла аккуратно сложены на своих местах, большой дубовый стол тщательно выскоблен. На столе стояло деревянное блюдо с кусками дымящегося мяса, в деревянных же кружках пенилось пиво. Казалось, люди только сели за трапезу, но что-то прервало ее и заставило их покинуть жилище.

Хаки вышел за дверь, обошел все постройки, но нигде не нашел ни одной живой души. Он вновь вернулся в дом, подошел к столу и вдруг ощутил, насколько он голоден. Хлеб и вяленую рыбу, которые он купил в таверне, он давно уже съел и последний день питался только ягодами и грибами. Рука его непроизвольно потянулась за куском мяса, но он тут же отдёрнул ее. В мозгу отчетливо зазвучали слова знакомого хурса, который рассказывал о мертвых кочевьях в своих землях. Он говорил, что путник, бравший что-либо в юрте, бесследно пропадал.

Хаки вновь почувствовал страстное желание схватить со стола кусок хорошо прожаренного мяса, который издавал такой дурманящий аромат, что он не в силах был устоять перед искушением. Как не пытался Волк остановить свою руку, она не повиновалась ему и всё тянулась к лакомому куску. В отчаянье Хаки поднял меч, который ранее он переложил в левую руку, и резко провел лезвием по непослушной правой кисти. Из глубокого пореза закапала кровь, и он почувствовал, что желание его ослабло. Не помня себя, он рванулся к двери и помчался прочь из хутора. Остановился через несколько часов уже за перевалом.

Рана на руке саднила. Хаки достал из мешка кусок чистой ветоши, набрал лишайника, разжевав, приложил его к порезу и замотал кисть. Мысли его вновь и вновь возвращались к странному хутору. И только сейчас он вспомнил, что трава возле построек была не зеленая, а черная. Хаки невольно сравнил это место с участком омертвевшей кожи на теле человека при заражении крови. Но такие мертвые поселения, подумал он, встречаются во всех землях империи, о них рассказывают и готлунги, и хурсы, и славарды. Нельзя спасти человека, если «злые корчи» охватили всё его тело. Невозможно спасти и империю, пребывающую во зле. И, может быть, прав король Торисмунд? Может быть, именно сейчас так необходимо найти ту Землю Обетованную, откуда начнется строительство новой, здоровой державы?.. Он еще не знал правильных ответов на свои вопросы, но мысль об экспедиции к острову блаженных уже не казалась ему такой безумной.

Немного отдохнув и пообещав Спящему богатую и кровавую жертву за свою удачу, Хаки Волк двинулся дальше. До замка короля Торисмунда было уже недалеко. Это придало воину сил, и он прибавил шагу.