Засада

— Стой!

Оклик послышался откуда-то сзади. Хаки молниеносно выдернул меч из ножен и обернулся. Из-за камней, лежавших недалеко от тропы, поднялись два воина. У одного в руках был боевой топор, другой слегка раскачивал тяжелый шипастый металлический шар, прикрепленный массивной цепью к короткой деревянной рукояти.
Мысли о мертвом хуторе так захватили Хаки, что он перестал смотреть по сторонам и теперь, похоже, попал в засаду.

— Брось свой меч, воин.

Голос опять раздался сзади. Хаки повернул голову и увидел еще двух воинов, перекрывших ему тропу. Один был похож на простого крестьянина, в руках он сжимал копье с широким наконечником. По тому, как он весь напрягся, Хаки сообразил, что парень неопытен и боится вступать в схватку. Другой был вооружен мечом, тело его защищал доспех из толстой вываренной турьей кожи. «Главарь», — подумал Хаки.
Он оказался один против четверых вооруженных людей, взявших его в плотное кольцо.

— Что вам нужно?

Его ровный, спокойный голос заставил нападавших остановиться.

— Оружие и золото, — ощерившись, ответил главарь. Его серые глаза хищно блеснули.

Дикая ярость охватила Волка. Так бывало с ним всегда, когда кто-то пытался завладеть его имуществом или жизнью.

— Попробуйте, возьмите, — процедил Хаки сквозь зубы.

Четверо грабителей медленно двинулись на него, неуклонно сжимая круг.
Волк внимательно следил за ними. Реальную угрозу для него представляли двое: главарь и разбойник с кистенем. Копейщик явно трусил, а воин, вооруженный топором, хотя и старался идти ровно, но все же, как успел отметить опытный глаз Волка, слегка припадал на правую ногу.

Пока бой не начался, Хаки, усилием воли сбросив ненужное напряжение в мышцах, отдыхал. Однако все чувства его были обострены. Сознание уверенно фиксировало каждую деталь в поведении его врагов, давая возможность Волку буквально слиться с каждым из них в единое целое. Он ощущал боль, которая отдавалась судорогой на лице хромого; он чувствовал крепость мышц гиганта, вращающего смертоносный шар; он видел потную спину под рубахой копейщика, его влажные трясущиеся руки и знал: липкий страх постепенно сковывает его тело. Он слышал слова разухабистой песни, которую про себя напевает главарь шайки, и ощущал его уверенность в себе, кураж мастера клинка перед боем.

Экономя силы, Хаки старался не делать лишних движений, он лишь слегка поворачивал голову, пытаясь определить, откуда будет нанесен первый удар.
И вдруг он почувствовал, нет, прочитал атакующее движение в глазах хромого. Молниеносным прыжком Волк достиг противника и что есть силы впечатал стопу своей левой ноги в правое колено противника. Раздался страшный хруст, а вслед за этим дикий крик грабителя. В ярости он попытался достать Хаки своим топором, но тот ловко ушел с линии атаки, поднырнув под правую руку нападавшего. Сверкнул клинок — и отрубленная кисть разбойника вместе с топором упала на землю.

Обхватив левой рукой кровавый обрубок, прижимая его словно младенца к своей груди, он жутко выл и, волоча за собой сломанную ногу, пытался отползти в сторону, но попал под ноги своему товарищу с кистенем.

Хромой поднял голову и с трудом произнес:
— Помоги мне!

Разбойник осклабился в жестокой улыбке и едва заметным движением сильно раскрутил шар и опустил его на голову несчастного…

А Хаки был уже возле копейщика. Тот буквально обезумел от страха. С бешеной скоростью вращал он свое копье, нанося беспорядочные удары, представляя опасность не столько для Волка, сколько для своих товарищей.

Хаки пользовался этим и, легко уходя от парня с копьем, старался держаться возле него, заставляя грабителей сильно мешать друг другу.

Гораздо бóльшая угроза исходила от разбойника с кистенем. Это был настоящий мастер своего дела. Тяжелый шипастый шар в его руках вращался настолько стремительно, что Волк насилу успевал за ним следить. Казалось, огромный шершень носится вокруг него, ежесекундно грозя нанести смертельный укус. Потому-то Хаки и держался возле копейщика, потому и не использовал для отражения ударов свой меч, так как боялся зацепа, — он лишь с трудом уворачивался от сокрушительных ударов кистеня.

В какой-то момент он почувствовал усталость, что было крайне опасно. Необходимо было срочно  выводить из боя кого-то из сильных противников. Но как? Хаки отбил очередную атаку главаря, демонстративно оторвался от него, как бы приглашая к атаке воина с кистенем. Тот, не задумываясь, ринулся на противника. Хаки отступал прямо на копейщика. Тот уже готовился всадить широкий наконечник ему в спину. Но в этот самый миг Хаки резко уклонился в сторону, подпрыгнул и, пролетев головой вперед над древком копья, коснувшись земли, перекувырнулся через плечо и встал на ноги. Копье же по инерции пошло в живот нападавшего здоровяка. Тот попытался отвести его и захлестнул цепью древко. Парень, вместо того, чтобы выпустить копье из рук и тем самым освободить грозное оружие своего товарища, стал тянуть древко на себя, чем тут же воспользовался Хаки Волк. Двумя взмахами меча он уложил сцепившихся разбойников.

Теперь настал момент для поединка, к которому так тяжело шел Хаки.

— Не слишком ли дорогая цена за старенький меч и пару золотых безделушек? — спросил он стоящего перед ним грабителя.

— Ты не пройдешь, — мрачно процедил тот сквозь зубы.

— Вы не похожи на простых разбойников, которых сейчас много развелось в пустынных местах. Сдается мне, что ты и, по крайней мере, двое из твоих людей — наемники у какого-то местного ярла…

— Хватит болтать! Сражайся! — крикнул главарь и ринулся в атаку.

Высекая искры от мощных ударов, мечи схлестнулись раз, другой… и начался смертельный танец двух опытных воинов, которые знали толк в этом деле. Они вращались и двигались по прямой, атаковали и защищались, прыгали и приседали, блокировали удары и уклонялись от них, и звон клинков был достойным музыкальным сопровождением этой стремительной пляски смерти.

Оба уже несколько раз были ранены, кровь сочилась из-под разорванной одежды, силы постепенно покидали бойцов, но они снова и снова скрещивали оружие. Каждый рассчитывал на ошибку противника, но действия воинов были по-прежнему продуманны и точны.

Главарь разбойников в который раз бросается в атаку. Голова… Бедро… Живот… Вертушка и удар по ногам… Но в момент поворота ему под ногу попался камень. Наступив на него, грабитель на долю секунды потерял равновесие, и Хаки тут же воспользовался этим. Что есть силы он ударил по мечу противника и выбил его из рук. От неожиданности главарь привстал, и тут же клинок Волка, пробив кожаный доспех, вошел ему под ребра. Враг охнул и стал медленно оседать. Хаки рывком вытащил меч, отчего разбойник повалился на спину. Волк же, тяжело дыша, стоял над ним и с печалью смотрел, как уходит жизнь из этого сильного, но жестокого и опасного человека.

В такие минуты Хаки не испытывал ни радости, ни облегчения. Страшная тоска и смертельная усталость накатились на него огромной волной. Не в силах ей сопротивляться, он опустился на землю и, обхватив колени, совершенно опустошенный, долго сидел неподвижно, пока голос умирающего не заставил его очнуться.

— Дай мне мой меч, — с трудом произнес разбойник.

Хаки медленно повернулся в его сторону.

— Вложи меч мне в руку. Я хочу умереть как воин.

Волк с трудом поднялся на ноги, подобрал оружие главаря и, взяв меч за лезвие, протянул ему рукоять. То судорожно схватил ее.

— Спасибо!.. Ты был прав, я не разбойник. Нам приказали уничтожать всякого, кто попытается достигнуть замка короля Севера.

— Кто отдал вам такой приказ?

— Это не моя тайна… Прощай!

Предсмертная судорога пробежала по его телу. Он вытянулся и затих, вперив взор своих серых глаз в такое же холодное серое небо.

Хаки поднес руку к его лицу и опустил ему веки. Развязав тесемки плаща и вытащив его из-под трупа, Волк накрыл им тело и только после этого занялся собой.

Он спустился к ручью, стащил с себя окровавленную рубаху, промыл раны и смазал их мазью, берестяную коробочку с которой всегда носил на поясе в кожаном кошеле. Потом достал из дорожного мешка чистую одежду и, облачившись в нее, напился воды из ручья и вновь поднялся к тропе.

«Кто и зачем вредит королю Севера?» — думал он.

Экспедиция, в необходимость которой он уверовал двумя днями ранее, когда встретил мертвое поселение, грозила не состояться, еще не начавшись. Этого нельзя было допустить…

Взобравшись на перевал, Волк увидал внизу всадников. Отряд двигался в его сторону. Воины поминутно останавливались и внимательно осматривали местность. По всему было видно, что они кого-то ищут. Когда кавалькада приблизилась настолько, что можно было рассмотреть людей, Хаки узнал в одном из них Гуннара Вислоусого, рыцаря, пользовавшегося особым доверием Торисмунда, короля Севера.

Хаки окликнул его, тот в ответ поднял копье и направил свой отряд к перевалу. Волк сел на большой валун, лежавший возле тропы, и стал смотреть, как лохматые и крепкие северные лошади несут своих седоков, легко преодолевая на пути большие завалы из камней.

Всадники подъехали к путнику. Хаки встал и поприветствовал Гуннара и его людей. Тот спешился и обнял своего старого приятеля.

— Хаки Волк, бродяга, давненько тебя не было в наших краях.

— Рад видеть тебя, Гуннар. Твои вислые усы стали еще длиннее. Скоро их придется обматывать вокруг шеи, чтобы не мешали в бою.

— Пусть растут. Ты же знаешь, Хаки, в них моя удача, и чем длиннее усы, тем больше удача.

— Да хранит тебя Спящий. А вы что, на охоту выехали или грибы собираете? Я наблюдал за вами — у каждого камня останавливаетесь.

— Нет, не по грибы мы выехали. Можно сказать, охотимся, только за двуногой дичью. Ты же знаешь, Торисмунд собирает верных ему людей для большой экспедиции. И вот кто-то взялся строить ему козни. Наемники перехватывают воинов, идущих к нам в замок, и убивают их. Вот король и послал меня и еще несколько отрядов очистить дороги от этих злодеев. Но уж очень много их здесь развелось. Ты, кстати, никого не встретил?

— Как же, четверо пригласили на пирушку. Так погуляли, что еле ноги волочу.

— А те где же?

— Там возле тропы под перевалом отдыхают. Двое из них — серьезные люди.

— Да, основательно подготовились. Знали ведь, с кем дело будут иметь. Мы, вон, в стычках с такими, как они, трех человек потеряли, да двух лошадей… Свободного коня тебе отдам. Так быстрее до замка доберешься. Провожатого, извини, выделить не могу, — каждый человек дорог.

— Не надо провожатого. Если есть, дай мне хлеба. Я последние несколько дней ягодами да грибами питался.

— Что ж ты сразу не сказал?! Эй там, дайте лепешек!

Один из воинов достал из седельной сумки узелок с хлебом и протянул его командиру. Тот взял, помял лепешки в своих ручищах и протянул Волку.

— Возьми, Хаки. Черствые, правда, но зато до самого замка хватит.

— Спасибо, Гуннар.

— А теперь прощай, брат. Свидимся у Торисмунда.

Гуннар взгромоздил свое могучее тело на коня и, отсалютовав приятелю копьем, направил свой отряд за перевал, в ту сторону, откуда только что пришел Волк.

— До встречи, Гуннар! И береги усы!

Откуда-то снизу отозвалось:

— Непременно, Хаки Волк! В них же моя удача!

Топот копыт затих. Хаки с трудом взобрался в седло, — все его тело пронизывала такая боль, словно по нему, как по куску раскаленного железа, долго лупили кузнечным молотом — и тронул поводья.

Левая рука его по-прежнему сжимала узелок с лепешками. Он вытащил одну, остальные сунул за пазуху.

Он ехал, с наслаждением вдыхая аромат черствого хлеба, и был счастлив. Счастлив тем, что преодолел все трудности дороги, что встретил друга, что вскоре обретет кров над головой и сможет досыта наесться и вволю выспаться…

Он в последний раз с необычайной нежностью посмотрел на лепешку и переломил ее.